Супермаркет "Перекресток", ул. Окружная 27в – обзор доступности входной группы
Обзор доступности входной группы этого супермаркета можно посмотреть на карте "Доступного мира" здесь
В этом обзоре мы протестировали и подробно осветили доступность входной группы в торговый центр "Перекресток", расположенный по адресу г.Пенза, ул. Окружная 27-в. Доступности торговых залов, для людей с ограниченными возможностями здоровья, будет посвящен отдельный обзор.
К входу в ТЦ ведет аппарель, расположенная справа от дверей супермаркета. Этот пандус имеет угол наклона, позволяющий людям на инвалидный креслах самостоятельно пользоваться этой конструкцией. К сожалению, данное сооружение не оборудовано перилами, которые могли бы значительно облегчить пользование им для маломобильных групп населения.
У основания пандуса предусмотрен дополнительный заезд, для инвалидных колясок, что несомненно облегчает задачу попасть в торговый центр при движении вверх по ул.Окружной.
Сами двери в супермаркет, имеют достаточную ширину для свободного проезда инвалидного кресла.
С правой стороны от аппарели предусмотрено специальное парковочное место для водителей с физическими ограничениями.
Вся конструкция входной группы оставляет хорошее впечатление своей продуманностью для удобства пользования людьми с ограниченными возможностями здоровья.
О том, как помочь детям с инвалидностью попасть из закрытых учреждений в семью рассказал доклад Хьюман Райтс Вотч. Сегодня заместитель директора Хьюман Райтс Вотч по Европе и Центральной Азии в Хьюман Райтс Вотч и автор доклада “Когда я попаду домой?” - Джейн Бьюкенен в эксклюзивном интервью для DISABILITY TODAY рассказала о подготовке этого доклада.
Джейн мы бы хотели поговорить о подготовленном HRW докладе о положении детей с инвалидностью в Армении. Нам интересно положение детей в Армении и потому, что это страна постсоветского пространства. Многие проблемы характерные для положения детей с инвалидностью в Армении, также характерны и для современной России.
DT: Скажите, какое главное впечатление сложилось у Вас при подготовке этого доклада?
JB: Главное впечатление, что правительство Армении продолжает использовать закрытые учреждения для детей с инвалидностью и также для некоторых детей у которых есть сложности в семье – тяжелые семейные обстоятельства. И пока власти не очень стараются, чтобы эти ресурсы не концентрировались в закрытых учреждениях, а поддерживали какие-либо сервисы для помощи в обществе. Там, где они были бы доступны для семьи. Например, семья, которая имеет ребенка с инвалидностью может куда-то обратиться, получить все что необходимо, что бы этот ребенок вырос в семье. Очень часто родители просто не имеют лучшего выбора, кроме как оставлять ребенка в закрытом учреждении. Ситуация очень тяжелая. И это характерно не только для Армении. Еще я могу сказать, что несмотря на все это правительство понимает, что необходимы изменения в сложившейся ситуации. Необходимо изменить эту систему и остановить работу закрытых учреждений. Трансформировать систему таким образом, чтобы люди могли получить то, что им необходимо в обществе, буквально около их дома. Этот процесс уже начался, хотя есть опасения, что правительство хочет закрыть некоторые учреждения слишком рано, пока еще не развито инклюзивное образование.
DT: Скажите, в процессе подготовки этого доклада были озвучены цифры, сколько правительство тратит на содержание одного ребенка с инвалидностью в закрытом учреждении?
JB: Мы опираемся на цифры, предоставленные ЮНИСЕФ, они очень подробно изучали этот вопрос. В государственных учреждениях траты на одного ребенка с ограниченными возможностями здоровья составляют от 3 до 5 тысяч долларов. И если организовать все необходимое для семей именно дома, то это обойдется гораздо дешевле. Есть подобный опыт и в других странах. К примеру, мы знаем от другой организации, которая тоже глубоко занимается этой темой, что в Болгарии государство тратило на 7 миллионов долларов в год меньше, после того, как оно прекратило работу всех закрытых учреждений для детей с инвалидностью. Семья получает все эти деньги не прямо, в виде пенсий пенсии, но хотя это тоже возможно. В основном речь идет о помощи в плане организации реабилитации, качественном и инклюзивном образовании, помощи в виде предоставления социальных работников, которые могли бы поддерживать семью в получении тех услуг, которые им необходимы. А также конечно льготы и пенсии тоже. Получается, что часто семья не может преодолеть всю существующую бюрократию и получить все, что им необходимо для воспитания ребенка с с инвалидностью. Мы хотели показать в докладе, что экономического вопроса здесь не должно быть. Главное зависит от воли правительства передать эти ресурсы от закрытых учреждений, на самом деле очень дорогих, обществу и общественным услугам.
DT: Скажите Джейн, Вы, работая в России сталкивались с таким понятием, как социальное предпринимательство. Оказание социальных услуг на коммерческой основе?
JB: На настоящий момент мы говорим об общественных организациях, которые оказывают помощь бесплатно. Они не так широко распространены и могут помочь только ограниченному кругу родителей, воспитывающих детей с инвалидностью. DT: Скажите, какая основная проблема этого перераспределения финансирования от учреждений закрытого типа к развитию инфраструктуры и к поощрению того, что бы дети с инвалидностью жили в семьях?
JB: Одной из главных проблем является отсутствие доступной среды и отсутствие доступных учебных заведений, где дети с инвалидностью могли бы получить качественное инклюзивное образование. В отсутствие этого и продолжается использование учреждений закрытого типа. Мы посещали очень много учреждений и парадокс в том, что и они сами являются недоступными для детей с физической инвалидностью. Очень обидно, когда люди ссылаются на утверждения, что детям с инвалидностью лучше в учреждениях закрытого типа, ведь на самом деле эти заведения также не приспособлены для детей с инвалидностью и дети очень редко могут покидать их. Отсутствие доступной среды — это большая проблема и нужны серьезные шаги, чтобы это изменить.
DT: Скажите Джейн, а правительство как отреагировало на подготовленный Вами доклад?
JB: У нас были встречи с представителями правительства – министрами и их заместителями. В принципе, они не отрицают, что такие проблемы существуют. Мы им показывали, что есть дискриминация и не принимаются все необходимые меры, чтобы люди с инвалидностью жили в обществе и само существование закрытых учреждений для детей с инвалидностью и есть дискриминация. Как ни удивительно, для них это было новостью. В целом у нас сложился конструктивный диалог с представителями правительства. Но это только один из рабочих моментов. Доклад и наши рекомендации это только начало совместной работы, которую мы планируем продолжать и проводить дополнительные исследования. Все это направлено на улучшения жизни людей с инвалидностью в обществе.
DT: Скажите Джейн, а существует ли дорожная карта по прекращению работы закрытых учреждений для детей с инвалидностью?
JB: Да, существует план прекратить работу определенного количества закрытых учреждений, а также план на введение системы инклюзивного образования. Наш доклад показал, что сейчас система образования совсем не инклюзивная. Дети, которые ходят в школы, которые называются – инклюзивными, часто не могут получить там качественное образование. То есть нельзя сказать, что из-за того, что человек ходит в школу это уже называется инклюзивным образование. Это образование должно быть в первую очередь качественным и с перспективой на будущее. Также мы показали в нашем докладе, что три детских дома для детей с инвалидностью не входят в список тех учреждений, которые сейчас в планах на закрытие и трансформацию. Сейчас дети без инвалидности или с легкой формой физической инвалидности могут покинуть эти учреждения, дети использующие инвалидное кресло или имеющие другие более тяжелые формы инвалидности остаются в этих заведениях. И это является нарушением их прав. И мы настаивали, чтобы правительство ставило конкретные даты закрытия подобных учреждений в рамках дорожной карты по прекращению работы подобных закрытых учреждений.
DT: Скажите, а вот этот опыт, который Вы описали в докладе, он может быть реализован в России?
JB: Да, как Вы знаете у нас были доклады по положению в России. Полтора года назад это был доклад об образовании и за год до этого - доклад о детях с инвалидностью в государственных учреждениях. В них мы зафиксировали подобные нарушения, а также и другие, характерные для России. И да, мы также будем продолжать поднимать эти вопросы с правительством. И все положительные моменты, отмеченные в текущем докладе, а также в наших исследованиях в Молдавии и Болгарии и мы постараемся поднимать и России. Этот опыт показывает, что возможно прекратить работу закрытых учреждений для детей с инвалидностью. И как это реализовать технически, я думаю на это можно ссылаться в разговорах с правительствами других стран.
DT: Скажите, а теперь какие у Вас планы?
JB: Подготовленный сейчас доклад о положении детей с инвалидностью в Армении это была большая и кропотливая работа. Сейчас наша организация HRW ведет работу в Бразилии в их закрытых учреждениях для детей и взрослых с инвалидностью. Эта тема остается очень важной для нас!
В России пропал один миллион инвалидов. Расследование проведённое журналом DISABILITY TODAY выяснило шокирующие факты, как именно президент России Владимир ПУТИН проводит политику гибридного геноцида инвалидов.
*В Чечне 1 ноября 2019г. представители власти похитили и пытали инвалида Ислама Нуханова, который записал и разместил на YOUTUBE репортаж «Как живут Кадыров и его соратники». Ислам Нуханов инвалид по слуху и зрению, у него врожденная катаракта на оба глаза, одним он вообще не видит. Также у него врожденная аномалия височной кости, из-за чего он глухой на левое ухо. В том же месяце на совещании в правительстве Чечни Рамзан Кадыров открыто призвал к репрессиям против оппозиционных журналистов: «Если мы не остановим их, убивая, сажая, пугая, ничего не получится».
*В Чечне 1 ноября 2019г. представители власти похитили и пытали инвалида Ислама Нуханова, который записал и разместил на YOUTUBE репортаж «Как живут Кадыров и его соратники». Ислам Нуханов инвалид по слуху и зрению, у него врожденная катаракта на оба глаза, одним он вообще не видит. Также у него врожденная аномалия височной кости, из-за чего он глухой на левое ухо. В том же месяце на совещании в правительстве Чечни Рамзан Кадыров открыто призвал к репрессиям против оппозиционных журналистов: «Если мы не остановим их, убивая, сажая, пугая, ничего не получится».
Гибридный геноцид инвалидов, или Что происходит с социальной политикой в отношении нетрудоспособных граждан в России
Положение лиц с ограниченными возможностями в России – тема сложная и неоднозначная. С одной стороны государство утверждает, что оказывает помощь этой категории граждан. С другой – планомерно проводит реформы, нацеленные на сокращение количества россиян, которым эта помощь будет направлена. Подкрепим утверждение цифрами Росстата. По официальным данным российской службы статистики количество инвалидов сократилось на 1,24 млн. человек в период с 2012 по 2019 год. Нет, речь идёт не только о летальных исходах и во-все не о чудесах медицины. Так работают реформаторы, которые планируют сократить количе-ство лиц, получающих ЕДВ (единовременные денежные выплаты) до 11,3 млн. человек в 2021 году. Информация об этом содержится в пояснительной записке к бюджету ПФ (Пенсионного Фонда) РФ на период с 2019 по 2022 год. Так что неоднозначная реформа с повышением пенсионного возраста – далеко не единственная проблема в социальной сфере, с которой придётся столкнуться наименее защищённым слоям населения в России. Логика государства понятна. Чиновники хотят сэкономить бюджетные средства на социальных вы-платах, просто уменьшая количество тех, кому они по закону полагаются. Но если повышение пен-сионного возраста выносилось на общественное обсуждение, то инвалидов никто не спрашивал. Их просто объявили достаточно благополучными и здоровыми, хотя фактически их состояние не изменилось. Также людям теперь отказывают как в оформлении инвалидности, так и в её продлении. Такие установки поступают в МСЭ (бюро медико-социальной экспертизы). Так что винить специалистов нельзя. Они выполняют прямое указание руководства. Об этом говорит Линь Нгуен – юрист в об-щественной организации инвалидов «Перспектива» в интервью для Агентства социальной инфор-мации. МСЭ не отменяют диагноз и не меняют его. Однако в оформлении документов отказы-вают. Экономия такого рода выражена не только в сокращении пенсий и пособий, но и в обеспечении реабилитационными средствами, медикаментами, без которых многие люди не смогут жить. Например, только в Москве около 40% пациентов с онкологическими заболеваниями получают обезболивающие препараты. Без таких медикаментов они вынуждены мучиться от боли. Главврач столичного хосписа Диана Невзорова с горечью констатировала, что во многих регионах цифра намного ниже. Где-то препараты получают не более 4% нуждающихся, а в отдельных населенных пунктах таких медикаментов нет вовсе. Причины разные. От недостаточного финансирования и бюрократии до сложности выписки ре-цепта на препараты, содержащие наркотические и близкие к ним вещества. Врачи боятся подпи-сывать рецепт, на основании которого пациент получает наркотик. Да и сами онкобольные часто не понимают, что это единственный выход. У истории с онкологией есть немало примеров. Так в январе 2015 года покончил с собой Анатолий Кудрявцев. Генерал-лейтенант ВВС в прошлом командовал российской дальней авиацией. В по-следние годы страдал от сильных болей, вызванных 4 стадией рака желудка. По словам дочери покойного отец не выдержал страданий и наложил на себя руки. Если дорогостоящие или редкие лекарства оказались недоступны для отставного генерала, то насколько сложна ситуация для про-стых россиян? Аналогичная ситуация произошла зимой 2014, когда в феврале покончил с собой отставной контр-адмирал Вячеслав Апанасенко. После таких трагических событий департамент здравоохранения Москвы провёл ряд проверок в медицинских учреждений. Рейды инспекции выявили, что лекарства в столице есть, но люди, кон-тролирующие их распределение между пациентами, часто намеренно скрывают информацию о наличии препаратов, отказываются информировать о порядке выдачи рецептов. Ещё одна систем-ная проблема – сложности с преемственностью оказания помощи пациентам, которые со стацио-нарного лечения переходят на амбулаторное. Ещё 30 июня 2015 года вступил в силу закон №501-ФЗ «О внесении изменений в федеральный за-кон «О наркотических средствах и психотропных веществах», подписанный президентом Путиным ещё в конце 2014 года. Прошло пять лет, но ситуация почти не изменилась.
Что такое инвалидность?
Юрист Виктор Симонов напоминает, что мало признать человека не трудоспособным. Важно по-нимать, что потеря трудоспособности в результате травмы, несчастного случая, катастрофы, слу-чая на производстве, это всегда обстоятельства, требующие от государства помощи. Сейчас это почти полтриллиона рублей в год. Сумма внушительная и чиновники решили несколько урезать бюджетные отчисления на ЕДВ, лекарства и средства реабилитации, попросту не признавая за не-трудоспособными гражданами факт инвалидности.
Бюрократический футбол. Пас от Минздрава – Минтруду
Можно долго рассуждать о целесообразности экономического манёвра, в результате которого Министерство здравоохранения решило избавиться от ответственности, передав вопросы инвали-дов коллегам из Минтруда. Населению смысл действий так и не объяснили. Зато их последствия заметны даже тем, кто далёк от медицины и социальной политики. Цель – уменьшение количе-ства официально зарегистрированных инвалидов в России. Какие изменения произошли? · Поменялись сроки и условия получения статуса инвалида. · Введена балльная система, на основании которой определяется состояние здоровья. · Ответственные лица отказывают в выдаче справки даже тем людям, чьи признаки инва-лидности очевидны. В 2019 году ЕДВ получило на 200 тысяч человек меньше, чем годом ранее. В ближайшие год – два количество инвалидов сократится ещё на 300 тысяч граждан. Сотни тысяч наших сограждан превратились в чудесно исцелившихся. Но речь не идёт о деяниях святых или успехах российских медиков и реабилитологов. Изменения в лучшую сторону происхо-дят исключительно на бумаге. Чиновники отчитываются перед руководством о том, что лиц с огра-ниченными возможностями становится меньше, а вместе с тем, снижается нагрузка на федераль-ный бюджет.
Дети под прицелом
Значительная часть лиц, получающих помощь от государства на реабилитацию и лечение, это дети-инвалиды. Они не только страдают от врождённых или приобретённых заболеваний, но и полностью зависят от родителей. Так матерям часто приходится отказываться от работы, чтобы обслуживать ребёнка. Соответственно, полноценно содержать несовершеннолетнего, имеющего проблемы со здоровьем они не могут. Глава «Лиги защитников пациентов» Александр Саверский напоминает, что большинство родите-лей не могут себе позволить лекарства и средства реабилитации без социальных выплат. Много-профильное лечение юных пациентов, их социализация и адаптация требуют значительных вло-жений. Но приказ Минтруда #1024 привёл к снятию инвалидности со многих детей, кроме лежа-чих и колясочников. Сопутствующие заболевания не рассматриваются, а любое, даже временное улучшение состояния расценивают как повод для отказа в продлении инвалидности. Более того, часто медкомиссия не замечает ухудшение, даже имея на руках заключения профильных специа-листов. Отказы МСЭ мотивируются тем, что у детей нет ограничений жизнедеятельности.
Мнение Минтруда и МСЭ
Было бы непрофессионально и несправедливо показать мнение лишь одной стороны. Заммини-стра труда Григорий Лекарев – человек, непосредственно связанный с обсуждаемой темой. По его мнению снижение количества инвалидов на 12,1% с 2013 года связано с тем, что сами люди стали реже обращаться для установления факта нетрудоспособности. Также Лекарев утверждает, что нет никаких приказов или рекомендаций, мешающих получению справки и социальной помощи, а система учитывает множество факторов, нарушения различных функций, связанных с хрониче-скими заболеваниями. Все, кто нуждается в социальной защите по состоянию здоровья, её полу-чает в соответствии с законом. При этом действует одинаковый подход к установлению инвалид-ности для взрослых и детей. Сам проект приказа был одобрен Минздравом, согласован с медиками, учёными, организациями родителей и пациентов. Только после этого новые критерии и классификации были одобрены Минтруда. Также заместитель министра труда РФ считает, что граждане имеют полное право оспорить решение МСЭ в других инстанциях, включая судебные. Но это утверждение не совсем честное. Так председатель сообщества инвалидов Москвы Вера Ис-аенко собрала множество фактов необоснованных отказов в получении инвалидности или про-длении ранее выданных документов. Чиновники в МСЭ никак не комментируют решения и не уточняют принципы, используемые при их принятии. Главный эксперт МСЭ в Санкт-Петербурге Александр Абросимов прямо говорит, что получение ин-валидности сейчас полностью зависит от государства. Оно регламентирует критерии, меняет их. Сам Абросимов считает, что снять инвалидность можно только с того пациента, состояние кото-рого это позволяет. Например, диабетики, по его мнению, сами должны о себе заботиться, под-держивать здоровье, вести правильный образ жизни. С 14 лет ребёнок с диабетом вполне может о себе заботиться, а взрослый с этим заболеванием вполне трудоспособен.
Истории из жизни
Чиновники логично отстаивают позицию государства. Но против них работают упрямые факты. Каждый день о них говорят в СМИ и мы собрали несколько примеров. Так в 2016 году инвалид-колясочник Игорь Курносенко покончил с собой, так как за долгие годы его проживания в городе власти так и не соорудили пандусы. Так как помочь мужчине могла только его престарелая мать, он не мог спуститься по ступенькам. Пенсионерка обратилась к вла-стям. Те сказали, что просьбу смогут выполнить лишь к 2038 году. По факту самоубийства прохо-дила проверка Следственного комитета РФ. Другой колясочник – житель Пензы сделал систему с лебёдкой и механизированным подъёмником, чтобы взбираться на собственный балкон. Очевидцы опубликовали видеоматериал и ролик попал в СМИ. Сложную систему для подъёма изготовили бывшие коллеги инвалида с завода, на котором он работал ранее.
Ещё одна история произошла в Красноярске в 2016 году. Она также попала на видео. Пенсионер Владимир Журат более 20 лет парализован до пояса. Регулярно ему нужно посещать больницу, но её окружают высокие бордюры. Никто за долгие годы не удосужился сделать въезд, хотя это было бы логично, учитывая особенности учреждения. В результате инвалид несколько часов ломал обычным молотком камень, чтобы просто подъехать к больничному входу. Удивительно, но никто не додумался помочь ему. Радует лишь то, что отчаянная акция пенсионера не привела к штра-фам. Чиновники обещали не наказывать инвалида и решить вопрос с пандусом.
Жительница Ясногорска Анастасия Соловьёва пострадала в ДТП и не раз пыталась собрать сред-ства на специальную конструкцию для позвоночника. Она также помогала другим инвалидам со-бирать средства. Анастасия не собиралась сидеть на шее у государства. Она прошла несколько курсов, решила открыть свой салон маникюра. Но на этом этапе столкнулась с той же проблемой, что и другие колясочники. Подходящего помещения, оборудованного пандусами, она не нашла, а переобустройство обошлось бы в сумму, значительно превосходящую социальную помощь от властей. Муж ушёл, и Соловьёва осталась один на один со своей бедой, пытаясь прокормить ма-лолетнего ребёнка. В отчаянии женщина покончила с собой. Дочь осталась сиротой. Упомянутый ранее контр-адмирал Апанасенко, к слову, скончался уже в больнице. Он выстрелил себе в голову из наградного оружия. Пуля не убила бывалого моряка и он впал в кому. Он оставил предсмертную записку, в которой обвиняет в своей смерти Минздрав и российское правитель-ство. Сколько ещё людей останется наедине со своей бедой только потому, что чиновники пытаются сэкономить?
Не хочется говорить банальные вещи. И все же: мне кажется, самое важное это не терять надежды, что ты сам сможешь справиться. И вторая важная вещь, как написала в своей книжке Ира Ясина о болезни (она страдает рассеянным склерозом): «Не спрашивай жизнь "за что?", спрашивай "для чего?" Как-то в Нью-Йрке я снимал интервью с одной молодой женщиной, её звали Катя Яровая. Она приехала на гастроли в Америку. И вдруг во время этих гастролей выяснилось, что у нее уже последняя стадия онкологии, и жить ей осталось буквально считанные недели, в лучшем случае месяцы. На вопрос о болезни она сказала, что она не понимает, за что Бог так жестоко наказал её, вроде бы она не так уж страшно грешила. Потом она задумалась и продолжила: «Я думаю, что человеку всё дается в испытание: болезни, успех, деньги, страх, рождение детей, брак. И мы либо проходим это испытание, либо нет. И винить никого кроме себя невозможно, да и не следует». Мне бы хотелось пожелать вашим читателям сил, ума, сердца, души, чтобы во дни испытания они помогли бы вам перенести трудности и страдания и выйти победителями.
Интервью с Дмитрием КРЫЛОВЫМ можно прочитать на сайте издания DISABILITY TODAY, а так же в печатной версии журнала.
